Гроссмейстер виктор корчной. Виктор Корчной: Биография гроссмейстера, сбежавшего от интриг советских шахмат. …однако так и не сыграл…

Уже неаккуратность. Правильно, конечно,

По мнению современной теории, после у белых отличная компенсация за пешку. Но полвека тому назад отдать пешку с4 не решались...

А теперь, уже на четвертом ходу черные полностью уравняли игру.

Полезно защитить от размена коня, оберегающего поле d5.

Резкий ход. Но играть без пешечного центра (да еще белыми!) - неприятно. Хочется иметь опорные пункты в центре.

Интересное решение. выглядит, конечно, агрессивнее. И шансы черных в такой игре ничуть не хуже. Вероятно, у белых вскоре возникли бы проблемы с защитой пешки с5. Но Ботвинник предпочитает "сушить" игру, не без основания считая, что в простом положении он легче переиграет неопытного противника.

Совсем равное положение. Через несколько ходов противники согласятся на ничью? Нет, не эти противники!

Почему бы не пойти конем на d5 и посмотреть, что будет дальше? Но где-то я читал, что в закрытом положении кони сильнее слонов. И еще...я с увлечением читал книги А. Нимцовича.

Только что была равная позиция, и вот уже у черных очевидный перевес - защищенная проходная в центре и два слона. Закрытая позиция? Ничего, она рано или поздно вскроется. Не читайте, дети, на ночь ни страшные сказки, ни Нимцовича!

Вот так, по Нимцовичу - конь должен блокировать проходную пешку противника. Там, на d3 он стоит хорошо. Единственное, чего Нимцович не объясняет обучающемуся, - что стойка эта все-таки оборонительная...

За последние несколько ходов белые перевели коня с с3 на а3. Неужели на 10-м ходу им следовало пойти конем на а3?!

Хотелось бы поставить несколько восклицательных знаков к этому ходу. Почему? Да это начало стратегического плана, цель которого - лишить белых всякой активной игры! Черные не опасаются инициативы противника на ферзевом фланге. Вот если бы белым удалось взорвать построение черных в центре путем f2-f4, то это было бы неприятно. Но тогда будет ослаблено поле е3, туда устремится черный конь. Однако, нужно разменять белую пешку h, чтобы обеспечить его вторжение. Ясно? Я, признаться, за доской не понял глубины маневра h5-h4-hg. А вот лет через 10 я ввел эту идею в свой боевой арсенал...

Ботвинник ведет партию в спокойной, неторопливой манере. От Таля или Геллера можно было ожидать здесь начала акций на королевском фланге после или

Сегодня я, конечно, предпочел бы и если то - не останавливаясь перед жертвами, изменить ситуацию на доске, заставить соперника разменять какого-нибудь слона, чтобы отвратить черных от проведения их железного плана...

Конечно, не с неясными осложнениями.

Если то (не и белые спасаются) как и в партии, с солидным перевесом у черных.

У черных - подавляющий перевес. Не будь сильнейшего цейтнота у меня и некоторых проблем со временем у Ботвинника - оба фактора, бесспорно, действовали на нервы чемпиону мира, - то игры оставалось на несколько ходов.

Белые пока что защищаются от хода на что последует контрудар

Упорнее было чтобы при случае разменяться на е5. Как и раньше, можно было парировать:

Здесь возможно было и если то с выигрышем.

А сейчас неплохо было забирая качество.

Положение белых совершенно проиграно. На сильнейшее последовало бы или и позицию белых не удержать.

Теперь пешку е4 не защитить.

А вдруг как-нибудь удастся спастись? Ведь в обоюдном цейтноте всякое случается...

1952 год. "Не читайте, дети, на ночь ни страшные сказки, ни Нимцовича!"

Отложенная позиция. Я оценивал ее как положение со своим преимуществом. Но после продолжительного ночного анализа совместно с соседом по комнате, тоже участником турнира Василием Бывшевым пришел к выводу, что положение ничейно. После я решил, что ход неточен, а правильно продолжать

А что же произошло бы после Мне мерещились какие-то опасности: и черные выигрывают. Или и черные проводят пешку в ферзи, добиваясь преимущества. Или и черные выигрывают.

В последнем варианте на 49-м ходу любой ход белой ладьи - на d7, на с5 или b5 - ведет к ничьей. Добавим, что на 45-м ходу белые могут пойти ладьей на d2 или е8, в обоих случаях с примерным равенством. Но, сами понимаете, если Вам, молодому шахматисту, случится встретиться с чемпионом мира, Вы тоже будете с повышенным - преувеличенным! - вниманием относиться к угрозам чемпиона.

Здесь по моему предложению мы согласились на ничью. Мы посмотрели вдвоем отложенную позицию. Я показал свой анализ. Ботвинник похвалил его...

В юные годы все, написанное в книгах, вы принимали на веру, или у вас уже тогда было развито критическое восприятие?

Вообще, если говорить о критическом восприятии, то я был в порядке! Я не был юношей, который воспринимает все на веру. Помню, когда я учился в 7-м классе, вышел фильм "В 6 часов вечера после войны", и мы должны были написать отзыв, сочинение об этом фильме. Я раскритиковал его в пух и прах! Для ученика 7-го класса это было слишком, учащиеся 7-х классов так не поступали!

Ну, ладно. Что касается шахмат… По-видимому, я тогда знал еще недостаточно, чтобы сознательно критиковать того или другого автора. Я принимал уроки Ласкера и Капабланки и старался эти уроки, так сказать, "переварить". И, конечно, читал всякие другие книги. Что же я тогда читал? "Матч Алехин - Эйве", у меня были книги о матчах 1935 и 1937 годов, у меня накопилось немало книг из букинистических магазинов. Потом появились "Избранные партии Алехина", которые я, конечно, старался запоминать наизусть. Вообще я считаю, что это очень полезно - запоминать наизусть. Сейчас, в компьютерное время приходится часто доказывать, насколько это полезно. Я запоминал партии Алехина и как-то даже сам провел комбинацию, которая напоминала алехинскую. Но это было давно, когда я был совсем юным.

- Когда вы стали профессиональным шахматистом, чтение шахматных книг стало частью работы?

Я думаю, что профессионал в первую очередь читает журналы, потому что они дают партии сегодняшнего дня, рассказывают о нынешних противниках. Именно этим важна периодическая литература. Профессионал в первую очередь озабочен тем, что он будет играть в этом турнире или в следующем, против того или другого противника.

- Вспоминается эпизод из вашей книги, как вы покупали монографию о варианте дракона…

Подготовка к матчу началась (речь идет о финальном матче претендентов 1974 года с Карповым - В.Б.), а я еще этого не понимал. На Олимпиаду в Ниццу летом 1974-го года команда отправилась с двумя тренерами. Один - Фурман, официальный тренер Карпова. Другой - Геллер, пока еще подпольный тренер Карпова. Успешно шпионит за мной. Геллер подсмотрел, что я купил книгу о варианте дракона. Этому варианту Карпов посвятит недельный анализ.

Боюсь, это как раз пример неудачного употребления шахматной книги! Не будем забывать, что я был уже не просто гроссмейстер, а борющийся за звание чемпиона мира. И собирался я пополнить свое образование книгой, которая была выпущена для того, чтобы ее изучали шахматисты первой категории! Я думаю, это была не самая удачная покупка.

- Какие книги на разных этапах вашей шахматной карьеры произвели на вас наибольшее впечатление?

Я думаю, что книга Бронштейна "Международный турнир гроссмейстеров" произвела впечатление не на меня одного, а на несколько поколений шахматистов! Я бы сказал, что и книги Нимцовича "Моя система" и "Моя система на практике" тоже произвели впечатление. Не знаю, были они очень полезны или не очень, но они тоже произвели сильное впечатление.

На самом деле, таких книг немного. Хочется верить, что партии Алехина, его книга "На пути к высшим шахматным достижениям" благодаря высокому качеству анализа Алехина произвели на поколения шахматистов сильное впечатление.

В книгах меня привлекают, прежде всего, и глубина мысли, и оригинальные идеи. Довольно часто глубокая мысль и есть оригинальная идея!

- Другой эпизод, связанный на этот раз с чтением периодики, мы недавно вспоминали на "ChessPro".

Одновременно с этим матчем (Корчной - Полугаевский, Буэнос-Айрес 1980 - В.Б.) в Европе игрался матч Хюбнера с Портишем. Их партии публиковались в аргентинской прессе. По привычке просматривая аргентинские газеты, я обнаружил интереснейшую новинку, примененную Портишем. Хюбнеру, игравшему белыми, с трудом удалось свести партию вничью. Тут же, в 14-й партии я эту новинку применил. Оказалось, что советский гражданин Полугаевский не имел привычки просматривать аргентинские газеты. Он не сумел уравнять белыми игры. За полчаса до конца партии я снял пиджак. Публика неистовствовала - она по достоинству оценила мой жест. Я выиграл партию, а с ней и матч.

Между прочим, существовала еще одна версия происшедшего, и она была разработана моим пресс-атташе Эдуардом Штейном. Он считал, что лучше меня помнил то, что случилось. По словам Штейна, когда мы с моей группой изучили партию Хюбнер - Портиш, то пришли к выводу, что идея черных оригинальна, но опасна, и если Полугаевский разберется за доской, то уже мне придется решать трудные проблемы. Но я все же решил рискнуть. Так писал Эдуард Штейн.

Получается, неожиданность - не менее важный фактор, чем глубина подготовки? Вы ведь тоже играли, практически, с листа?

Да, безусловно, неожиданность очень важна.

- Периодика, книги имеют сейчас для вас такое же значение, как раньше?

Я с удовольствием читаю журналы и могу почерпнуть важную теоретическую информацию, например, в "New in Chess Yearbook". Так, несколько лет назад я сыграл вничью белыми со Свидлером. Поначалу я поставил ему проблемы в дебюте, он умело их разрешил, после чего уже мне пришлось бороться за уравнение, и мне это удалось. После партии я сказал Свидлеру: "Похоже, вы не читаете Yearbook!" На что он ответил: "Да!" (смеется). Так что мы продолжаем следить за теоретическими открытиями. Как бы ни был силен шахматист, он может почерпнуть важную информацию в хорошем журнале.

А из книжных новинок последних лет что-нибудь вас "зацепило"? Очень интересно, например, ваше мнение о многотомнике Каспарова.

Понятно, что ему лучше не осуждать немецкую философию 18-го века, будучи воспитанным в Советском Союзе. На это справедливо обратил внимание Роберт Хюбнер, комментируя книгу Каспарова. Понятно, лучше этим не заниматься, но вообще… Трудно сдвинуть глыбу с места, а именно это постарался сделать Каспаров. Я имею в виду, трудно заниматься историей всемирных шахмат, когда не за что взяться сначала. Каспаров взялся за это дело, честь ему и хвала! А то, что есть ошибки в его книге и слабые места существуют - ну да. Я повторяю, такой труд безукоризненно сделать невозможно!

В компьютерную эру нужны ли книги по теории дебютов? В советские годы "дебютники" издавались 100-тысячными тиражами, а нужны ли они сейчас?

Начать с того, что не все умеют обращаться с компьютером, - я имею в виду, прежде всего, самого себя! Компьютер не все показывает и рассказывает так, как хочется услышать молодому шахматисту. Я понимаю, что теперь дебютная книга не настолько привлекательна, потому что это далеко не единственный источник знаний. Тем не менее, мне кажется, что книги вообще… То есть я знаю людей, которые и в осколках Советского Союза, и на Западе перестали читать книги, они пользуются короткой информацией о той или иной книге, которая имеется в компьютере. Но еще раз (мы начали разговор с этого): я не считаю это правильным. Я считаю, что книга - это нечто другое, здесь автор высказывает свое мнение, в отличие от компьютера, который не мнение высказывает, а просто дает информацию по состоянию на сегодняшний день. А книга - она располагает к размышлению, чего о компьютере не скажешь!

- Кому главным образом адресована ваша с Вячеславом Осносом книга о системе Раузера в сицилианской защите?

Думаю, она нужна юным шахматистам для того, чтобы они получили шахматное образование. Почему я это так высказываю? В мое время шахматное образование можно было получить с помощью книги. Или вот я, будучи юным шахматистом, занимался с гроссмейстером зрелого возраста, который объяснял мне тайны каталонского начала, - это был, между прочим, гроссмейстер Левенфиш. А что сейчас? Конечно, гроссмейстер с помощью базы данных может подготовить трактат о том или ином дебюте и выложить его где-нибудь в Интернете. Но, на мой взгляд, личная встреча с гроссмейстером принесет больше пользы, чем прочитанная на экране страничка.

Скоро, наверно, компьютер будет давать сеансы одновременной игры вместо гроссмейстеров. В связи с этим встает вопрос: будет ли это полезнее для любителей - играть с компьютером, нежели с гроссмейстером? Перенимать знания у компьютера или у гроссмейстера? Это не отвлеченный вопрос, это вопрос завтрашнего дня! На мой взгляд, книга, которую напишет гроссмейстер, более рельефно покажет силу и слабость какого-то положения, какого-то дебюта, нежели компьютер.

Честно говоря, я только недавно узнал последние результаты. Я не умею общаться с компьютером, это зависит от моей жены. Она в настоящий момент не знает о турнире, который сейчас проходит, и я ничего не знаю.

- А кого из участников считаете фаворитом?

Естественно, я считаю фаворитом только Ананда. Хотя чемпионом мира я считаю только Крамника.

- Не верите, что Крамник в Мексике сумеет занять 1-е место?

В свое время Петросяна считали чемпионом мира по матчам, а в турнирах были тогда другие чемпионы. Я считаю, что Крамник там шансов ни на 1-е, ни на 2-е место не имеет.

- Вообще, круговой турнир - хорошая формула для определения чемпиона мира?

Я считаю, чемпиона надо определять и в турнирах, и в матчах. Уже поэтому формула в Мексике правильная. Но надо, чтобы было и то, и другое, чередовались турниры и матчи. Это очень логично.

23 марта 1931 года родился Виктор Корчной. Родители мальчика проживали в Ленинграде. Отец был поляком, а мать еврейкой. Когда Виктор был совсем маленьким мальчиком, в их семье произошла серьезная ссора. Мать немедленно подала на развод. При этом женщина открыто заявила о том, что не собирается воспитывать ребенка. Несмотря на уговоры бывшего супруга принять участие в жизни малыша, женщина попросту уехала из города. Маленький Виктор остался жить с отцом. Вскоре мужчина вновь женился.

Когда началась Вторая Мировая война, отца мальчика призвали на фронт. Ребенок остался на попечительстве мачехи. Тяжелые блокадные годы мальчик перенес с мужеством и совершенно недетской стойкостью.

После окончания войны, юноша по настоянию мачехи, желавшей воспитать его достойно, записался в несколько кружков. Однако в итоге он выбрал именно шахматный кружок. В военные годы мальчик читал книгу, описывающую игру в шахматы. Она настолько понравилась ребенку, что тот вознамерился стать известным шахматистом. И вот, когда представилась возможность, он начал понемногу идти к своей мечте.

Школьные и студенческие годы

Параллельно игре в шахматы, молодой человек проходит обучение в школе. Процесс обучения дается юному дарованию весьма легко. И поэтому после окончания школы он с легкостью поступает в государственный институт, расположенный в родном Ленинграде. Любовь к истории заставляла преподавателей думать, что в будущем студент непременно сам станет педагогом и будет учить других детей. Однако своему увлечению Виктор не изменял. Он продолжал совершенствоваться как шахматист.

Вскоре его заметил именитый тренер – Владимир Зак. Долгие годы он был наставником юноши, обучал его премудростям игры. Мужчина первым разглядел огромный потенциал своего ученика. Хотя поначалу слишком принципиальный ученик вызывал у него некую настороженность. Первые успехи на соревнованиях привлекли к юноше внимание других знаменитых тренеров. В частности, ему поступило предложение о совместной работе от гроссмейстера А. Толуша. И тут принципиальность Виктора сыграла на руку Заку. Ведь тот, верный своим принципам, не задумываясь, отказал Александру Казимировичу.

Шахматы – жизненная страсть

Поскольку Корчной был действительно предан шахматам, он искренне недоумевал, почему некоторые шахматисты позволяют себе уделять время другим увлечениям. Подобное мужчина считал настоящим предательством. Когда у него появлялась свободная минута, он просто читал книги о шахматах или играл с товарищами по клубу. Но он никогда не задумывался о том, чтобы найти еще одно увлечение.

Принимая участие в соревнованиях, молодой человек всегда был нацелен на лучший результат. И за это его нередко ругал тренер, поскольку юноша не мог мыслить прагматично. Природный азарт заставлял его уверенно идти к победе, не ища легких путей.

Примечательно, что в 1961 году у молодого человека появился реальный шанс проявить себя. М. Таль и М. Ботвинник готовились к матчу-реваншу. На кону стояла мировая корона. Оба шахматиста объявили о желании видеть в своей команде Корчного. Однако подобное приглашение нисколько не заинтересовало мужчину, и он отказался стать частью команды.

Подобное поведение не раз становилось причиной пересудов. Многие утверждали, что шахматист ведет себя некорректно. А некоторые шахматисты, являющиеся в прошлом соперниками Виктора, заявляли, что он готов на любые провокации ради победы. Однако сам он никогда подобного не признавал, а лишь говорил, что знает достаточно способов, как вывести человека из состояния равновесия. Ярким примером того является игра против Петросяна . Сидя за столом, Корчной постоянно бил ногами об пол. Это действовало противнику на нервы, и он моментально терял хладнокровие. Подобное значительно упрощало задачу, и выиграть было намного проще.

Стоит отметить, что коллеги холодно относились к нему. Они считали его слишком высокомерным, неучтивым человеком. Именно поэтому предпочитали держаться от него на почтительном расстоянии. К тому же, мужчина был весьма одаренным оратором и никогда не лез за словом в карман. А это большинству было не по нраву, поскольку юноша мог с легкостью заткнуть любого оппонента в словесной перепалке.

Борьба за титул чемпиона

Карьера мужчины идет вверх. Ему удается одолеть Мекинга, Петросяна и стать победителем межзонального турнира. После этой громкой победы, мужчина отправился в столицу и принял участие в еще одном турнире. Но в этот раз был вынужден уступить место Карпову . Хотя борьба была равной, Виктор предоставил сопернику шанс сразиться в следующем туре с Фишером .

В 1978 году мужчине предстояло нешуточное сражение на шахматной доске с Карповым. Шахматист, давая интервью, признал, что он является весьма искусным соперником, который действительно способен одержать победу. Корчной провел немало бессонных ночей, придумывая различные партии. И хотя игра была действительно увлекательной и интересной, она сумела доказать, что абсолютным чемпионом является именно Карпов. Мужчина выиграл этот бой, и Виктор вновь остался без титула чемпиона.

Бегство за границу

И хотя Корчной действительно был хорошим игроком, многие члены правительства оказались настроены против него. Причиной тому слишком откровенное общение Виктора с западными журналистами.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стало интервью, которое мастер дал, находясь за границей, после разгромного поражения в матче против претендентов от Карпова. В нем мужчина открыто говорил о том, что проиграл не из-за нехватки мастерства. Главной причиной шахматист назвал давление, оказываемое чиновниками.

Подобное не осталось без внимания не только европейских СМИ, но и руководства СССР. Было принято решение объявить его невыездным. В 1976 году, после турнира, который состоялся в Амстердаме, молодой человек принял решение больше никогда не возвращаться в Советский Союз. Это вызвало бурную реакцию со стороны СМИ, поскольку шахматист открыто осуждал авторитарное государство. После этого Корчной официально стал «злодеем».

В 1978 году ему все же позволили сыграть против Карпова. Но этот турнир стал лишь очередным доказательством правильности принятого решения относительно Корчного, поскольку мужчина проиграл.

В результате того, что Союз начал активно «блокировать» шахматиста, ему пришлось пропустить порядка 70 турниров.

Хотя он был одним из главных претендентов на победу, завоевать титул чемпиона ему не удалось. Сейчас известно, что советские шахматисты отказывались от участия в соревнованиях, в которых был заявлен Корчной. Организаторы турниров прекрасно понимали, что им невыгодно терять перспективных игроков, поэтому было проще отказаться от Виктора, чем от других именитых звезд.

Ситуация изменилась к лучшему во время перестройки. Мужчине предложили вернуться на Родину и продолжить участвовать в турнирах. Однако на подобное предложение мастер отреагировал крайне негативно. Он выразил откровенное пренебрежение и не пожелал, чтобы ему восстановили гражданство. Хотя он продолжил посещать Советский Союз, поскольку принимал участие во многих соревнованиях.

Личная жизнь

Мужчина был женат дважды. От первого брака у него остался сын, который проживал вместе с ним в Швейцарии. Во второй раз мужчина женился в 1992 году. Его избранницей стала весьма властная дама, которая работала в адвокатской конторе.

Несмотря на тяжелый характер, женщина сумела сделать своего избранника счастливым. В одном из интервью, отвечая на вопрос журналиста, почему он выбрал в качестве жены именно Петру, Виктор ответил, что она пообещала навсегда избавить его от необходимости вести хозяйство.

В последние годы жизни Корчной сильно болел. Состояние его здоровья ухудшалось с каждым днем. Врачи были этим весьма насторожены и рекомендовали соблюдать постельный режим. Но мужчина не слишком рьяно выполнял предписания. Шахматист скончался 6 июня 2016 года.

Цитаты шахматиста

“Всю жизнь с одной женщиной - это как эндшпиль с разноцветными слонами.”

“Единственное, что мне не нравится в Швейцарии - это её нейтралитет.”

“Есть гении, которые проявляют себя где угодно, могут и в шахматах, но это - случай. Они могут проявить себя в чём угодно. Специального шахматного таланта не существует.”

“Шахматы - это как зараза, от них уйти трудно.”

Видео о жизни великого шахматиста

Иван Толстой: Гроссмейстер, неоднократный претендент на звание чемпиона мира по шахматам, Виктор Львович Корчной рассказал о своей жизни и спортивной карьере в своих книгах – «Антишахматы», «Шахматы без пощады» и других. Соперничать с ним в глубине и деталях описания нет смысла. Нашим слушателям издания Корчного доступны. Но архивы Радио Свобода позволяют другое – услышать голос Виктора Львовича, запечатленный на старых пленках в те дни и часы, когда ситуация вокруг шахматиста накалялась, когда ему приходилось принимать драматические жизненные и политические решения. Окунемся в прошлое.

Владимир Матусевич: Мы уже подготовили было для передачи в эфир беседу нашего специального корреспондента с находящимся сейчас в Голландии выдающимся шахматистом Виктором Корчным, как 4 сентября пришло из Москвы сообщение ТАСС следующего содержания:

«Виктор Корчной, отказавшийся после международного турнира в Амстердаме вернуться в Советский Союз, дисквалифицирован Шахматной федерацией СССР за поступок недостойный советского спортсмена и лишен званий залуженного мастера спорта, гроссмейстера и мастера спорта СССР. В связи с дисквалификацией Корчного, Шахматная федерация СССР поставила перед Международной шахматной федерацией вопрос об исключении его из предстоящего соревнования претендентов на звание чемпиона мира».

Такое вот сообщение, смешащее и удручающее бессильной озлобленностью, что полностью подменяет логику и здравый смысл. В самом деле, представим себе аналогичную ситуацию. Как известно, народная артистка СССР, лауреат Ленинской премии Галина Вишневская, подобно Корчному, решила покинуть родину, жить и работать за рубежом. Представим себе, что министерство культуры СССР или еще какое-то ведомство за поступок, недостойный советской певицы, лишит ее почетных званий, а затем обратится к дирекции международного фестиваля с просьбой запретить Вишневской петь, поскольку она более не народная артистка СССР и, стало быть, дисквалифицирована как певица. Нелепо? Нелепо! Но разве не столь же нелепо лишить Виктора Корчного никого за рубежом не интересующих советских почетных званий и на этом основании утверждать, что международный гроссмейстер недостаточно квалифицирован для участия в международном шахматном состязании? Что, Корчной, перестав быть мастером спорта СССР, перестал быть шахматистом мирового класса? Думается, новая благоглупость Шахматной федерации СССР послужит дополнительной иллюстрацией к тому, что рассказал нашему специальному корреспонденту Игорю Голомштоку Виктор Корчной. Включаем запись их беседы.

Игорь Голомшток: Виктор Львович, я понимаю, что у каждого уезжающего из Советского Союза есть свои личные и очень важные причины. У каждого разные и у каждого свои. Не могли бы вы сказать, какие у вас были главные причины, которые побудили вас сделать этот серьезный шаг?

Виктор Корчной: Удивительная ситуация создалась среди советских шахматистов. Эти очень привилегированные люди, обладающие удивительными привилегиями в советской стране, в последнее время не довольствуются этими привилегиями. Вотуже три советских гроссмейстера убыло, и я – четвертый.

Игорь Голомшток: Это кто?

Виктор Корчной: Виталий Либерзон, Шамкович и Лейн. Либерзон - в Израиле, а Лейн и Шамкович - в США. И у меня трудности в шахматной организации были давным-давно. Ястолкнулся с ними как только стал выезжать за границу, как только оказался в середине шахматных событий и мне хотелось рассказывать в газетах не так, как рассказывают обычно, а немножко больше, чем дается.

Игорь Голомшток: Не так, как рассказывают в прессе?

Виктор Корчной: Не так, как рассказывают в советской прессе. Трудностей у меня было немало. Особенно четко я почувствовал, что я не при деле, когда в 1974 году мне довелось играть матч с Карповым, и было поставлено дело так, что Карпов должен был победить. Каждомубыло ясно, что это великий советский, русский, рабочий шахматист, а я - как иностранец. И это ясно было каждому, кто следил за газетами и за радио. Яочень долго сопротивлялся, я огрызался, а мне говорили: «Если бы вы знали, какие люди звонят в пресс-центр и спрашивают, как дела у Карпова!». Короче, за то, что я слишком долго боролся, за то, что огрызался, за то, что после окончания матча я позволил себе выступить и сказать, что он неплохо играет, но ему еще надо поработать, я был исключен из сборной команды Союза секретным приказом, мне запрещено было участвовать в соревнованиях, моя зарплата была сокращена, а ленинградские организации добавили еще кое-что. По всему фронту! Так что мне уже перестала и литература приходить с запада шахматная, и телефон мой прослушивался, и за каждым шагом следили, и к сыну плохо относились в школе. И нигде я не выступал уже, и шахматная пресса обходилась без меня. Со мной порвали все мои хорошие друзья, они перешли на сторону власти, что ли. Но прошло некоторое время и меня, где-то через 8 месяцев, начали реабилитировать. Но я сделал выводы – с теми, кто со мной порвал, я уже не стал связываться.

Игорь Голомшток: Это было связано с этой ситуацией - с матчем с Карповым?

Виктор Корчной: Да, и с тем, что меня наказали после матча. Надо сказать, что сам Карпов предпринял ряд шагов, чтобы смягчить мое наказание. Но, естественно, он стал чемпионом мира. А у кого он выиграл? У Спасского и у меня, которые были смяты властью. Конечно, он предпринял ряд шагов, чтобы вернуть нас в строй. Но что касается меня, я уже в декабре 1974 года понял, что я в Советском Союзе находиться не могу.

Игорь Голомшток: Я задам профессиональный вопрос, хотя я совершенно не профессионал. Чем вы объясняете такой расцвет шахматной школы в Советском Союзе? Все-таки очень много шахматистов. Это традиция хорошая русская, высокая школа, или это связано еще и с искусственной стимуляцией в шахматах и в других областях спорта?

Виктор Корчной: Конечно, традиции были. Во многих странах есть традиции. Искусственная стимуляция это очень важно, важно поставить занятия спортом на профессиональные рельсы, а для этого нужно обеспечить спортсмена ежемесячной зарплатой. Ясно, что если шахматист будет поддержан государством, то это и есть стимул, который движет молодыми талантами.

Игорь Голомшток: Виктор Львович, какие у вас планы на западе и как вы себе мыслите вашу профессиональную деятельность дальше?

Виктор Корчной: Моя планы связаны, в первую очередь, с тем, что я должен играть в кандидатском турнире на первенстве мира. Такие матчи претендентов на первенство мира, называется это кандидатский турнир, а играться будут матчи с выбыванием с начала 1977 года. И я имею право играть в этих матчах. Сейчас в международных турнирах боролись люди за право участвовать, а я имею право непосредственного участия. Это мои шахматные планы.

Игорь Голомшток: Я совершенный профан в этом деле. В чемпионате мира вы будете за кого играть?

Виктор Корчной: Я буду играть за самого себя. В частности, Международная шахматная федерация обдумывает такую форму членства, как «Гражданин мира».

Игорь Голомшток: Если, скажем, вы будете чемпионом мира, то вы будете лично чемпион мира, а не какой бы то ни было школы или государства?

Виктор Корчной: Я – профессионал-шахматист, это мое призвание, и я думаю, что на западе сейчас достаточно любителей шахмат, которым интересно лицезреть творчество профессиональных шахматистов. Я выступаю с сеансами одновременной игры, собираюсь писать книгу о своих партиях с автобиографией, и книгу о шахматной игре, теоретическую, собираюсь, кроме того, тренировать голландскую шахматную команду к предстоящей олимпиаде в Израиле. СоветскаяШахматная федерация отказалась играть в Израиле. Кстати, это была одна из причин, почему я не могу оставаться. Отвечать за Федерацию, что она так поступает, я не мог.

Игорь Голомшток: То есть, брать на себя моральную ответственность?

Виктор Корчной: Да.

Игорь Голомшток: Виктор Львович, когда вы будете играть на первенстве мира и, вероятно, с советскими шахматистами, как вы относитесь к ситуации, которая создастся в Советском Союзе вокруг вашего имени и вокруг этих соревнований?

Виктор Корчной: Загадка, над которой ломать голову должны не мы с вами.

Игорь Голомшток: Но, случай беспрецедентный.

Виктор Корчной: Действительно, редкий случай. Действительно, советская Шахматная организация заинтересована в участии всоревнованиях на первенство мира. И не заинтересована в том, чтобы сломать или разорвать Международную шахматную организацию, это не в ее интересах, поскольку шахматы это инструмент влияния на мир в руках советских руководителей. А получается так, что я должен участвовать в начале следующего года, и эту загадку я, лично, тоже разгадать не могу.

Игорь Голомшток: Для вас это тоже загадка?

Виктор Корчной: Да.

Игорь Голомшток: Ну, спасибо большое!

Иван Толстой: Виктор Корчной в беседе с Игорем Голомштоком. 5-е сентября 76 года. Прошел год, и осенью 77-го гроссмейстер побывал в Соединенных Штатах. Передачу ведет Галина Рудник.

Галина Рудник: Среди шахматистов и любителей шахмат Советского Союза и зарубежья Виктор Корчной известен как один из лучших мастеров нашего времени. В июле 1976 года, будучи в Голландии, он решил не возвращаться в Советский Союз и остаться за границей. В этом году Виктор Корчной участвовал в кандидатских матчах на первенство мира. Он выиграл у советских шахматистов Петросяна и Полугаевского и вышел в финал. В конце этого года должен состояться финальный матч Корчной-Спасский. Победитель должен будет играть с Анатолием Карповым на звание чемпиона мира. Сейчас гроссмейстер Корчной - в США, где ведет переговоры с бывшим чемпионом мира по шахматам Бобби Фишером о матче между ними. Иностранные газеты писали, что западногерманский финансист согласился финансировать матч Корчной-Фишер в сумме трех миллионов долларов. В Америке Виктор Корчной посетил нью-йоркский центр Радио Свобода и беседовал с нашим сотрудником Владимиром Юрасовым. Прослушайте запись этой беседы.

Владимир Юрасов: Виктор Львович, можно вас спросить вот, о чем? Были вы в Советском Союзе преуспевающим шахматистом, гроссмейстером, ваше имя советским любителям шахмат хорошо известно, вас знают, помнят, вы много ездили за границу, что для советского гражданина, как вы знаете, большая привилегия. Почему вы решили остаться за границей?

Виктор Корчной: Действительно, советские шахматисты имеют столько привилегий, это такие привилегированные люди, что средний советский гражданин не может догадаться даже. Он имеет возможность получить квартиру такую, какая не снится гражданину обычно в Союзе. Трудно себе представить те привилегии, которые имеют гроссмейстеры в Союзе. И однажды, когда закончился матч с Карповым в 1974 году, когда после матча я позволил себе высказать скептическое отношение по поводу этого молодого шахматиста, которого чрезвычайно поднимали искусственно…

Владимир Юрасов: Кто поднимал?

Виктор Корчной: Комитет спорта, партийные организации, которые считали и считают его надеждой страны. Ну, представляете себе, был даже выпущен значок с барельефом Карпова после окончания этого матча. А я позволил себе заявить, что он талантливый шахматист, но ему еще нужно немало работать, поскольку он еще мало знает в шахматах. За это я лишился сразу всех привилегий.

Владимир Юрасов: Почему?

Виктор Корчной: Видимо, советский гроссмейстер должен себя вести в определенных рамках, а я выразил свою независимость. Я лишился всех привилегий сразу, вплоть до того, что власти выражали мне недоверие - моя квартира прослушивалась, я перестал получать шахматную почту из-за границы. Я был исключен из сборной команды Советского Союза, мне запрещено было участвовать в соревнованиях, на международный турнир в Таллинне я не был допущен, не говоря о том, что я был приглашен в это время на ряд других соревнований за границей – об этом и речи не могло быть. В этот момент я понял, что я больше не могу. Это случилось в декабре 1974 года. Через некоторое время меня восстановили в правах, через 8-9 месяцев включили в международный турнир в Москве и в Англии. Меня восстановили в правах, потому что Советский Союз дорожит своей славой шахматной, а я имел право играть в кандидатском турнире на первенство мира, который должен был проходить через пару лет, и мне нужна была тренировка. И меня включили, мне вернули все мои привилегии, я получил возможность играть в международных соревнованиях. То есть, стопроцентно назад все я не получил. Я уже не был доверенным лицом руководства, как это было раньше. И в то время я не мог этого забыть. И когда мне представилась удобная возможность, я остался в Голландии. Сыграл сначала международный турнир, разделил первое место с Майлсом, это было в прошлом году в июле, а потом попросил политическое убежище. Между прочим, я получил не политическое убежище, а разрешение на жительство, поскольку власти не посчитали мои причины политическими. Действительно, я диссидентом никогда не был, просто так вышло, что попал в диссиденты.

Владимир Юрасов: Вы уже больше года живете в Европе. Как прошел этот год для вас, как шахматиста?

Виктор Корчной: Ведь не так просто в моем возрасте менять привычки, место жительства и находиться вдали от семьи, не зная, что делать, в тот момент, когда семья ждет - разрешат ей уехать из Союза, или нет. Год был напряженным. Я впервые оставался на западе, я работал, я был на контракте, я был тренером шахматного клуба в Утрехте, а, кроме того, я должен был готовиться к матчам. Я сначала сыграл тренировочный матч с Тимманом, это сильнейший голландский шахматист, выиграл его 5,5-2,5, а потом мне предстояло играть с Петросяном, по жребию.

Владимир Юрасов: Это кандидатские матчи?

Виктор Корчной: Да, это кандидатские матчи на первенство мира. Четвертьфинальный матч был с Петросяном. Но сначала 31 советский гроссмейстер подписали против меня довольно странное письмо. В этом письме они открыто не говорили, что они со мной потому, что я уехал из Союза, играть не хотят, смысл этого письма был, что я не умею вести себя за шахматной доской, поэтому я должен был быть исключен из всех соревнований. Но Международная федерация и шахматисты, которые знают меня, не поддержали идею этого письма, и советские гроссмейстеры были вынуждены встретиться со мной.

Сначала я играл с Петросяном, который имел большую власть и, в частности, благодаря ему я был так зажат последнее время в стране. Было трудно играть, у него было в помощниках три гроссмейстера могучие, а у меня были два международных мастера, и жизнь не устроена, и все так неясно… Тем не менее, мои нервы оказались крепче, я выиграл матч с небольшим перевесом 2-1 при 9-ти ничьих. Следующий матч я играл с Полугаевским. Полугаевский, наоборот, был моим другом в прежнее время, а сейчас, в этой напряженной политической ситуации, он вообще не знал, как себя вести перед началом матча. Я поставил вопрос в присутствии судьи: разрешат ли нам пожимать руки друг другу? И руководитель делегации Батуринский не знал, что ему делать, связался с Москвой и, когда я пришел на игру, я протянул руку и Полугаевский принял ее. Впрочем, это была единственная форма общения нашего с Полугаевским. Он был подавлен во время матча всей этой ситуацией, и проиграл матч на удивление без борьбы. Я выиграл матч со счетом 5-1 при некотором количестве ничьих.

Владимир Юрасов: Одним словом, год прошел напряженно.

Виктор Корчной: Напряженно, но удается показать, что возраст - не помеха.

Владимир Юрасов: Но, помилуйте, вам всего 46 лет!

Виктор Корчной: Но, что делать? Карпов был выбран фаворитом, а он же на 20 лет моложе.

Владимир Юрасов: Но в шахматах - Ласкер…

Виктор Корчной: Ласкер - это уникум!

Владимир Юрасов: Виктор Львович, вот сейчас вы приехали в США. Что вы делаете в Америке?

Виктор Корчной: Меня пригласили дать ряд сеансов одновременной игры в городах США. Я выступал в Нью-Йорке, в Чикаго, в Филадельфии, в Милуоки, собираюсь в Лос-Анджелес, в Детройт, в Денвер. Интерес к шахматам есть, хотя он несколько упал, и значительно даже, после того как Фишер ушел с шахматной сцены. Вот, заодно, идея моего турне - встретиться с Фишером. Дело в том, что мы находимся в постоянной связи в последнее время, и он предлагает, просит меня сыграть матч серьезный, до 10-ти побед, так, чтобы ничьи не считались. Причем, матч этот предполагается с очень большим гонораром.

Владимир Юрасов: Но этот матч предполагается до вашей встречи со Спасским?

Виктор Корчной: Фишер предполагал, что я должен даже оборвать свои соревнования в рамках ФИДЕ и сыграть матч с ними. Но я не могу себе этого позволить. Он ведет жизнь нелюдимую, а я - на людях, меня поддерживает Международная шахматная организация, и я должен считаться с мнением руководителей ее. Я собираюсь встретиться с ним в Лос-Анджелесе и договориться о деталях. Я думаю, что если все будет в порядке, мы можем сыграть матч где-то в марте следующего года, в надежде, что если мне придется сыграть с Карповым, то Международная шахматная федерация учтет важность моих задач и отложит матч с Карповым на конец года.

Владимир Юрасов: Но теперь, после выигрыша вашего у Полугаевского, вы должны играть со Спасским. Когда матч должен состояться?

Виктор Корчной: Он должен состояться так, чтобы закончиться в этом году, то есть где-то в начале ноября. Место пока не определено.

Владимир Юрасов: Если вы выиграете финальный матч у Спасского, вы будете играть с Карповым на мировое первенство?

Виктор Корчной: Да, известно, что Карпов встретится с победителем матча Спасский-Корчной, поэтому ясно, что матч состоится в середине следующего года.

Владимир Юрасов: Виктор Львович, хотя вы и бывали за границей, но все-таки теперь вы здесь в новом амплуа. Какие у вас планы в этой новой для вас жизни, хотя бы на ближайшее будущее, кроме этих матчей, о которых вы говорили?

Виктор Корчной: Я написал недавно книгу, свою автобиографию, она уже издана на голландском языке, а в начале ноября будет издана в Англии по-английски и в Германии по-немецки. Я думаю, что книга представляет определенный интерес. Я рассказываю там о своей жизни, а вся она связана с шахматами, и я думаю, что и советским шахматистам было бы интересно с ней познакомиться. Хотя пока у меня еще связей с русскими издательствами нет.

Владимир Юрасов: Это образуется.

Виктор Корчной: А недавно я подписал контракт на работу в шахматном клубе в Кельне, и туда я направляюсь.

Владимир Юрасов: Контракт на какой срок?

Виктор Корчной: На два года пока. Ну, жизнь у меня напряженная. Я даже немножко жалею, что у меня матчи. Есть много интересных шахматных соревнований в мире и, хотя советская Шахматная федерация объявила мне бойкот, но часто западные шахматисты хотели бы пригласить именно меня, а не советских гроссмейстеров, которых они иногда приглашают поименно, а вместо них приезжают другие.

Владимир Юрасов: Ну, большое спасибо, Виктор Львович, и желаем вам всяческих успехов и на шахматном поле, и на других поприщах.

Виктор Корчной: Спасибо!

Иван Толстой: В течение ряда лет близким человеком к гроссмейстеру был шахматист, чемпион Польши Эммануил Алексеевич Штейн, известный также как Эдуард Штейн, знаток и собиратель русской эмигрантской поэзии. Оказавшись в свите Корчного, Штейн много помогал Виктору Львовичу, был его представителем в печати. 15-го июля 78-го года было записано штейновское выступление у микрофона Свободы.

Эдуард Штейн: 16 июля в курортном городе Багио на острове Лусон на Филиппинах начнется матч на первенство мира по шахматам. В этом поединке встретятся нынешний чемпион Анатолий Карпов и претендент на это звание Виктор Корчной. Три с половиной года тому назад эти же соперники разыграли между собой финал турнира претендентов, который из-за отказа Роберта Фишера встретиться с победителем привел Анатолия Карпова на шахматный Олимп. Регламент предстоящего матча напоминает условия, при которых в 1927 году разыграли лавровый венок Александр Алехин и Хозе Рауль Капабланка. Победителем будет назван тот, кто первым одержит 6 побед, ничьи подсчету не подлежат. Существенная разница в двух матчах та, что в нынешнем, если чемпион мира его проиграет, Анатолий Карпов получит право реванша. Главным судьей чемпионата ФИДЕ назначила гроссмейстера из ФРГ Латара Шнитте. В связи с предстоящим матчем я письменно обратился к претенденту Виктору Корчному и попросил его ответить на ряд вопросов, на что он с любезностью согласился.

Мой первый вопрос:

16 июля вы, Виктор Львович, вновь засядете за шахматный столик с Анатолием Карповым, чтобы продолжить спор, начатый в Москве три с половиной года тому назад. Как вы оцениваете игру вашего соперника сейчас? Заметили ли вы в ней новые качественные изменения

Виктор Корчной ответил:

Похоже, что Карпов значительно вырос за последние годы, оброс опытом, знаниями, новинками, которые щедро дарят ему, по-обязанности, многие гроссмейстеры. Он играет с еще большим напором, чем раньше, но в комментариях его к собственным партиям по-прежнему не видно глубины.

На мой второй вопрос:- Известно, что во время прошлого матча вы практически были лишены тренерской помощи. Что вы можете теперь сказать о вашем теперешнем тренерском коллективе, каков его удельный вес в ваших последних достижениях? - я получил следующий ответ:

Я доволен своими помощниками, они значительно облегчили мою работу. Их домашний анализ на голову превосходил работу советских специалистов, которые до сих пор считались непревзойденными. А к следующему матчу я хочу еще усилить свою группу.

Третий вопрос был таким:

Из вашей автобиографии, опубликованной уже не нескольких языках, следует, что во время турнира претендентов на Кюрасао, климат явно мешал вам в достижении лучших результатов. Почему же теперь вы согласились провести свой матч на Филиппинах, в трудных климатических условиях?

Корчной ответил:

Климат одинаков для участников. На Филиппинах, добавлю, мы будем играть на высоте 1600 метров над уровнем моря. Нечтосвоеобразное, но явно не экваториальное.

Мой следующий вопрос:

В одном из своих предыдущих интервью вы, Виктор Львович, заявили, что в случае, если советские власти задержат в стране вашу семью, вы от матча откажетесь. Что вы думаете предпринять, если к июлю КГБ не пожелает расстаться со своими заложниками?

Ответ Корчного был лаконичен:

Я собираюсь написать письмо Брежневу.

Пятый вопрос:

На пресс-конференции в Белграде вы почти точно определили количество партий, необходимых для победы над Борисом Спасским. Более того, вы, Виктор Львович, даже превзошли свое предсказание. Могли бы вы теперь предсказать, как закончится ваш матч с Анатолием Карповым и сколько потребуется вам партий для достижения победы?

Виктор Корчной ответил:

Я никогда не обещал во что бы то ни стало обыграть Карпова. Сточки зрения шахматного прогресса, если убрать политические и этические проблемы, моя проблема была бы совсем справедлива, но как уберешь остальное? Матч, по-моему, будет носить довольно острый характер и закончится в течение 20 партий.

Я задал Виктору Львовичу еще два вопроса:

В случае вшей победы над Карповым, как вы думаете царствовать? Будете ли часто выступать в турнирах?

Да, я буду играть. Наверное, не столько, сколько Карпов. У него на это были причины, ведь ему нужно было доказывать, что он - чемпион мира. Думаю, что буду играть больше, чем Ботвинник, Петросян и Фишер вместе взятые.

И мой последний вопрос:

Виктор Львович, будете ли вы выступать на очередной шахматной олимпиаде? Если да, то чьи цвета вы будете защищать?

Корчной ответил:

Буду. Есть несколько возможностей.

В благодарственном письме к Виктору Корчному я пожелал ему успеха в сложнейшем состязании. Думаю, что того же ему желают и его многомиллионные болельщики.

Иван Толстой: Эдуард (Эмманиул) Штейн о предстоящем матче Карпов – Корчной. Запись 15-го июля 78-го года. И еще один отклик Штейна – о прошедшем в Белграде матче Виктор Корчной – Борис Спасский, матче, в котором встретились бывшие друзья, ставшие к началу поединка чуть ли не врагами. Статья Штейна опубликована в 17-м номере парижского журнала «Континент». Студийная запись 21 октября 78-го года. Читает Юрий Мельников.

Юрий Мельников: «Вот уже три десятилетия Спасский и Корчной ведут свой шахматный спор. Впервые они встретились в 1948 году в Ленинграде. Тогда на 12-м ходу победил более взрослый Корчной. С тех пор они сыграли между собой 33 партии. 10 побед с каждой стороны и 13 ничьих. Как правило, в турнирных поединках Корчной был сильнее Спасского, но в киевском финале матча претендентов 1968 года был практически разгромлен будущим чемпионом мира. С середины 1974 года гроссмейстеры поддерживали теплые дружеские отношения, оба испытали на себе силу пресса Шахматной федерации СССР, оба были политическими единомышленниками. Виктор Корчной присутствовал на свадьбе Бориса Спасского, которая состоялась в тесном кругу друзей. К началу белградских сражений отношения между друзьями, однако, испортились. Корчной стал невозвращенцем и, несмотря на то, что в СССР остались заложники, члены его семьи, бесстрашно начал разоблачать новый класс и его систему. Спасский, поселившись с женой во Франции, не только сохранил советский паспорт, но и с удовольствием принял тренерскую помощь черносотенца Бондаревского. Этот мезальянс был скреплен ежемесячной дотацией из Москвы в 1500 долларов. Получив такую помощь от советской отчизны, Спасский оповестил: «Иду на «вы», назвав финал турнира претендентов «маленькой войной». В защиту агрессивного Спасского можно лишь напомнить, что, к сожалению, отношения между чемпионами мира и претендентами всегда были далеки от нормальных. Алехин не разговаривал с Капабланкой, Фишер использовал новейший арсенал психологического оружия в борьбе с тем же Спасским. Единственным настоящим шахматным рыцарем был Стейниц, который, 26 мая 1894 года проиграв матч Эммануилу Ласкеру, воскликнул троекратное «ура!» новому чемпиону мира. В канун матча Корчной вместе со своим секундантом, английским гроссмейстером Кином, попал в автомобильную катастрофу и чудом избежал смерти. Забегая вперед, отметим, что это потрясение, кроме как в первой партии, не повиляло на игру претендентов - старт финала был отложен на несколько дней, во время которых участники шахматной премьеры провели две отдельные пресс-конференции».

Иван Толстой: Юрий Мельников читал континентовскую статью Эдуарда (Эммануила) Штейна. 21 октября 78-го года. Самой драматичной полосой в жизни Виктора Корчного стала, по-видимому, не его шахматная, а жизненная борьба за выезд из Советского Союза сына и жены. Советские власти сделали все возможное, чтобы отравить гроссмейстеру существование. Вот как Виктор Львович рассказывал об этом в беседе с нашим мюнхенским редактором Антоном Устиновым. Запись 1-го декабря 79-го года.

Антон Устинов: Несколько дней назад из Москвы поступило сообщение, что там арестован сын Виктора Корчного Игорь Корчной, за уклонение от призыва в армию. При нормальных обстоятельствах, когда журналисты берут интервью у выдающихся спортсменов, главная тема беседы обычно – спортивные достижения, прогнозы на будущие соревнования. Мы с Виктором Львовичем к сожалению, вынуждены начать наше интервью с вопросов далеких от шахмат, с вопросов нарушения прав человека в Советском Союзе, в частности, права на эмиграцию. Виктор Львович, из последних сообщений телеграфных агентств известно, что вашей жене до сих пор не удалось связаться с вашим арестованным сыном. Есть ли у вас какие-либо новые сообщения из Советского Союза о судьбе вашего сына?

Виктор Корчной: Мой сын был арестован во вторник в Москве, а сообщили официально моей жене, что он арестован и где он находится, только в пятницу. Мой сын находится под Ленинградом, в тюрьме, которая в простонародье называется «Кресты».

Антон Устинов: Виктор Львович, не могли бы вы что-либо сказать о причинах и обстоятельствах ареста вашего сына?

Виктор Корчной: Моего сына с некоторого времени вызывали в армию. А поскольку идти в армию значит никогда практически не увидеть своего отца, то сын спрятался и больше года не находился дома. Потом, однажды, когда он вышел погулять, его взяли. А, вообще, сперва он подал заявление на выезд, потом он покинул Политехнический институт в Ленинграде, а потом прошло еще примерно полгода, пока не стали поступать повестки на призыв.

Антон Устинов: Вы обратились с просьбами о помощи к депутатам Европейского парламента, встречались с западногерманскими и британскими парламентариями. Как они отнеслись к вашей просьбе и как они реагируют на действия советских властей, на их отказ следовать Хельсинским соглашениям в вопросе о воссоединении семьи?

Виктор Корчной: Конечно, Европейский парламент озабочен проблемой невыполнения Хельсинских соглашений, и, конечно, британские и немецкие парламентарии охотно согласились помочь мне обратиться к советским властям и напомнить им о подписанных ими соглашениях. Я хотел бы добавить, что я обратился не только к парламентариям, а послал телеграммы и письма в большинство стран Западной Европы и ведущим политическим деятелям США. Я думаю, что многие из тех, кто получил или получат эти письма, всерьез будут озабочены ситуацией, в которой я нахожусь.

Антон Устинов: Виктор Львович, обращались ли вы лично к руководителям СССР с просьбой разрешить эмигрировать вашей семье и получили ли хоть раз от них какой-нибудь вразумительный ответ?

Виктор Корчной: Первое письмо очень хорошо известно, оно было написано накануне матча с Карповым. Это естественно, что моя шахматная борьба связана с проблемой моей семьи тоже. Накануне матча я написал открытое письмо, мой тренер и друг англичанин Кин вручил его штабу советского посольства в Маниле, и на это письмо я не получил никакого ответа, за исключением того, что в процессе матча руководитель советской делегации Батуринский намекал на «провокации», которые я допустил накануне матча. В связи с этим не совсем понятно, что есть провокация. Провокация – то, как советские власти ведут себя с моей семьей, или просто факт публикации этой ситуации в печати? Совсем недавно, в сентябре, я послал еще одно письмо господину Брежневу. Это было выдержанное в строго юридическом тоне письмо, где я вспомнил несколько пунктов Советской Конституции, которые ничуть не противоречат Хельсинским соглашениям. Это письмо послали в советское посольство в Швейцарии, и на это письмо мы тоже не получили никакого ответа.

Антон Устинов: Удавалось ли вам после того, как в остались на западе, поддерживать телефонную и почтовую связь с вашей семьей или власти постоянно мешали вашим контактам?

Виктор Корчной: Я звоню по телефону раз в 10 дней - 2 недели,мы беседуем. Что касается почтовой связи, то я и не пробовал. Вероятно, письмо дойдет, но я не хочу, чтобы все его читали.

Антон Устинов: Делали ли ваши сын и жена попытки подать документы в ОВИР, получали ли они отказ в приеме документов, и как вообще власти реагировали на их желание эмигрировать?

Виктор Корчной: Это длинный вопрос. Моя семья впервые обратилась официально с просьбой эмигрировать из Советского Союза в июле 1977 года, как раз, когда я играл матч с Полугаевским во Франции, в Эвиане. Вдруг жена прислала мне письмо, говорит, что надо срочно, чтобы я послал в ОВИР заявление, что я не возражаю на выезд семьи. Как будто я в Советском Союзе нахожусь! Конечно, я пошел в мэрию города Эвиана и составил такое письмо, хотя выглядело это на редкость странно. Это было в первый раз, когда они обратились. Потомони еще два раза обращались с просьбами. Там, в ОВИРе, не дали никакого разрешения. Однажды моя жена послала тоже письмо господину Брежневу. Ответ пришел, но отрицательный. Вообще советские власти своеобразно относятся к моей семье. Например, моей жене и сыну предложили сменить фамилии. Вэтом случае, кто его знает… Во-первых, они стали бы достойными гражданами у себя дома и восстановили бы контакты с населением, а, во-вторых, может быть, им рано или поздно, как некоторым людям, удалось бы уехать. Но для этого им нужно было отказаться официально от меня, и они этого не сделали. Позднее, когда встал вопрос о военной службе и мой сын спрятался, мою жену несколько раз вызывали на допросы, вели себя офицеры госбезопасности довольно вежливо, но форма беседы была примерно такая: скажите нам, где прячется ваш сын. Скажите - вы же сами затягиваете свой срок, когда вы, наконец, сможете выехать из Советского Союза. Вот выйдет он, отсидит пару лет, вот тогда и уедете. Вот так обстоит вопрос.

Антон Устинов: Как относится ко всему происходящему Международная шахматная федерация, ФИДЕ? Намерен ли ее президент, гроссмейстер Олофсон, предпринять что-либо, чтобы помочь вашей семье?

Виктор Корчной: Мало кто из шахматистов в Советском Союзе имеют представление, что такое Международная шахматная федерация, и как она себя ведет. У меня впечатление, что на протяжение многих лет Международная шахматная федерация руководится не Эйве, не Олофсоном, а человеком в аппарате, секретарем ФИДЕ, членом Компартии Голландии госпожой Инеке Баккер. Когда я ничего не знал, когда я только первый день был на западе, я первым делом побежал к ней домой, и я провел первый день у нее дома или в том месте, которое она мне обеспечила - она меня повезла в деревню к своим родственникам и сказала, что тут я в полной безопасности. А через два часа я получил звонок из Амстердама, от одного из ее приятелей, члена Компартии, который со мной стал беседовать. Она побежала, чтобы облегчить свою совесть, и сообщила всем друзьям коммунистам, где я нахожусь. И, надо сказать, я едва не разделил участь тренера, который вдруг оказался вместо Германии в Вильнюсе. И эта женщина руководит ФИДЕ. И Международная шахматная федерация в век, когда все, казалось бы, и правительства, и организации прислушиваются к мнению отдельных личностей, все участвуют в борьбе за гражданские права, а эта организация претендует быть уникальной единственной в своем роде, но не участвует ни в чем и стыдливо отворачивается от возникающих тут и там проблем. Я несколько раз пытался привлечь внимание этой организации. Например, в ноябре 1978 года была международная олимпиада в Буэнос-Айресе, я играл на первой доске, в Швейцарии я играл каждый день, набрал9 очков из 11, занял первое место на первой доске, а попутно я собирал подписи под петицией в защиту моей семьи для того, чтобы просто изложить делегатам ФИДЕ всю эту проблему и чтобы они что-то предприняли. Я собрал 160 подписей от 38 стран мира, примерно около трети стран участниц ФИДЕ, а мне, в итоге, не разрешили даже зачитать эту петицию на заседании Международной шахматной федерации. В общем, пока госпожа Баккер правит ФИДЕ, все в порядке, трудно заставить международную организацию помочь одному из ведущих гроссмейстеров этой международной организации. Хотя, если организация не помогает ведущим гроссмейстерам, то для чего же эта организация?

Антон Устинов: Известно, что с момента, когда вы остались на западе, Шахматная организация СССР бойкотирует турниры, в которых вы намерены участвовать. В результате было ликвидировано ваше приглашение на турнир в Югославию, в город Баня-Лука. Как реагируют в ФИДЕ на подобное положение?

Виктор Корчной: В этом году я вообще не играл ни в одном крупном турнире, который где-либо был организован в мире. Это выглядит довольно странно. Ряд турниров проводится из представителей шахматной элиты и меня, единственного из этой шахматной элиты, не приглашают, несмотря на то, что иногда организаторы испытывали недостаток в участниках. И, действительно, здесь играет роль, что советская Шахматная федерация заявила, что советские шахматисты не будут играть в турнирах, где играю я. А заодно, на заседании стран Варшавского пакта было принято в начале этого года решение, что и другие страны должны меня бойкотировать. Как реагирует ФИДЕ? ФИДЕ же не принимает участие в политических столкновениях. А это – типичное политическое столкновение. Правда, они должны как-то смягчать эти политические конфликты. До сих пор ФИДЕ не приняло серьезного решения по этому вопросу.

Антон Устинов: Вам уже, наверное, известно, что Радио Свобода передает вашу книгу «Шахматы – моя жизнь», напечатанную в журнале «Время и мы», издающимся в Израиле на русском языке. Не могли бы вы сказать что-либо о том, как она была написана, когда?

Виктор Корчной: Для меня – новость, что она сейчас передается по Радио Свобода, но приятная новость. А как я ее написал? Я задумал ее еще в Советском Союзе и написал первую четверть там, в Ленинграде. А когда я приехал, хотя я был очень занят в первые месяцы пребывания в Голландии, я ее писал, лихорадочно заканчивал. Это был мой первый писательский опыт. Вообще я себя писателем не считаю, но мне нужно было выразить себя, свои чувства и объяснить людям, что случилось. Вот так появилась книга.

Антон Устинов: У вас есть планы написать новую книгу. Насколько нам известно, она будет посвящена матчу против Карпова в Багио?

Виктор Корчной: Да, у меня есть планы написать, поскольку вышло очень много книг в мире, посвященных матчу с Карповым. А таких, под текстом которых я мог бы подписаться – немного. Я бы назвал, скажем, одну из лучших книг, книгу Тиммана, которая недавно вышла в Голландии. Я решил все-таки написать тоже, рассказать о том, что же случилось в Багио. Наверное, многие знают, что я обратился в суд в Амстердаме, против Международной шахматной федерации, которая не захотела или не смогла обеспечить равные условия участникам в матче. И этот суд движется понемножку. С другой стороны, наверное, немногие знают, что решение бюро ФИДЕ в феврале, сурово предостерегающее меня против зловредного поведения, как я себя вел в Багио, это был ответ ФИДЕ на мое обращение в суд. Фактически, вместо того, чтобы обсуждать, прав я или нет, они просто приняли решение предупредить меня, что, если что-нибудь случится, они меня исключат из ФИДЕ. Во-первых, не я первый, кто покинул ряды ФИДЕ добровольно или насильно. Вконце концов, ФИДЕ сыграла свою роль для того, чтобы гениальный шахматист Фишер покинул ряды шахматистов и, в первую очередь, ряды шахматистов, предводительствуемых ФИДЕ. А мы с вами говорим о моей книге. Я действительно думаю написать, и она уже почти готова. Она будет несколько острее, чем предыдущая, поскольку я располагаю некоторым писательским опытом, политическим опытом, а, кроме того, в момент, когда я покинул Советский Союз, я не собирался быть в острых отношениях с советской Шахматной федерацией и советскими шахматистами, это они начали войну и, вероятно, в это своей книге новой мне нужно об этом кое-что сказать.

Иван Толстой: И на этом мы заканчиваем архивную панораму Памяти Виктора Львовича Корчного, скончавшегося в Швейцарии в возрасте 85 лет.

Виктор Корчной: Биография гроссмейстера, сбежавшего от интриг советских шахмат

Фото из открытых источников

В 1976 году шахматист отказался возвращаться в СССР из Нидерландов, желая продолжить выступать в шахматных турнирах

Виктор Корчной родился 23 марта 1931 в Ленинграде в польско-еврейской семье, его родители разошлись вскоре после его рождения, и он остался жить с отцом. В подростковом возрасте пережил блокаду. Когда его отец Лев Корчной погиб фронте, воспитанием подростка занялась мачеха.

Он окончил 203-ю мужскую школу имени А. С. Грибоедова, после чего поступил на исторический факультет Ленинградского университета, обучение на котором успешно завершил.

Шахматами он начал заниматься в 13 лет в кружке Дворца пионеров, и уже в 1947 году стал чемпионом СССР среди школьников. В 1956 году в 25 лет получил звание гроссмейстера, в 1960 году впервые выиграл первенство СССР.

Корчной выделялся прямотой суждений, обострённым чувством справедливости, в юности он отказался заниматься с гроссмейстером Александра Толуша, поскольку посчитал это изменой своему тренеру, кандидату в мастера спорта Владимиру Заку.

Позже, уже после победы на чемпионате СССР, Корчной отказался заниматься в составе двух команд, пригласивших его, аргументируя это тем, что неэтично столь близко знакомиться с подготовкой своих будущих потенциальных соперников.

С 1963 года член символического клуба победителей чемпионов мира Михаила Чигорина.

В 1960 году Корчному присвоили звание заслуженного мастера спорта СССР, он стал чемпионом Союза по шахматам в 1960, 1962, 1964, 1970 годах, дважды становился победителем межзональных турниров (1973, 1987) и матчей претендентов (1977, 1980), является пятикратным чемпионом Европы.

Победитель около ста международных турниров. Дважды принимал участие в матчах сборных СССР и мира. В матче 1970 года выступал за сборную СССР.

Корчной в 1978 и 1981 годах участвовал в финальных матчах за звание чемпиона мира по шахматам (с Анатолием Карповым), а также в финальном матче претендентов 1974 (с ним же). В составе советской сборной шахматист становился победителем Шахматной олимпиады шесть раз.

Фото из открытых источников

Летом 1976 года после турнира в Амстердаме Корчной отказался возвращаться в СССР, тогда же с него сняли и звание заслуженного мастера спорта. Он поселился в Швейцарии и в 1994 году получил гражданство этой страны.

Как вспоминал сам Корчной, уже в 1966 году на турнире в Германии ему предложили не возвращаться в СССР, но тогда он отклонил это предложение, о чём впоследствии сожалел: "потерял 11 лет человеческой жизни". Его характер в сочетании со спортивными успехами делал его неудобным, в первую очередь, для советских спортивных руководителей.

Когда в 1974 году он проиграл претендентский матч Карпову, он дал интервью югославской газете, где допустил негативные высказывания в адрес победителя, а главное - дал понять, что его проигрыш был результатом давления "сверху".

Руководство Спорткомитета ССР отреагировало резко, было опубликовано коллективное письмо гроссмейстеров, осуждавших Корчного, ему уменьшили размер стипендии и запретили выезжать из СССР. Через год благодаря содействию Карпова Корчной снова стал выездным.

После этого, как только у гроссмейстера появилась такая возможность, в 1976 году во время шахматного турнира IBM в Амстердаме он, получив от Макса Эйве гарантии, что его шахматные звания и возможность выступать останутся в неприкосновенности, отказался возвращаться в СССР, попросив политического убежища в Нидерландах. Сам Корчной говорил, что основной причиной такого решения было желание продолжать играть в шахматы и бороться за титул чемпиона мира, в то время как Шахматная федерация СССР предпочла делать ставку на более молодых гроссмейстеров, и возможностей для Корчного участвовать в международных соревнованиях высокого ранга становилось всё меньше.

В политическом убежище в Нидерландах ему отказали, дали только вид на жительство, некоторое время он прожил там, отклонил несколько предложений переехать в США и, наконец, поселился в Швейцарии.

Его жене Изабелле и сыну Игорю в СССР отказали в выезде в Израиль, в 1978 году вышло даже специальное постановление Секретариата ЦК КПСС "О нежелательности выезда за границу семьи невозвращенца Корчного В. Л. и антиобщественных акциях членов его семьи".

Игоря исключили из института и попытались призвать в армию, после службы ему могли на законном основании запретить выезд из СССР как потенциальному носителю военных секретов. Год он уклонялся от призыва, а потом сдался властям, был арестован и осуждён на два с половиной года заключения за уклонение от призыва.

Попытки гроссмейстера добиться освобождения сына и разрешения на выезд семье с помощью писем Леониду Брежневу и обращений к "интеллигенции СССР" ни к чему не привели. Лишь через шесть лет семья смогла выехать.

Фото из открытых источников

Спортивные чиновники СССР также пытались добиться пожизненной дисквалификации Корчного, бойкотировать его. Имя Корчного старались не упоминать в советских СМИ, во время матчей на первенство мира с Карповым его именовали "претендент", что превратило это слово в своеобразное ругательство. Хотя официально бойкота ему никто не объявлял, но в некоторых случаях советские шахматисты демонстративно отказывались от участия в международных турнирах, если в них играл Корчной, ставя организаторов перед выбором: либо не позволять Корчному выступать, либо советская делегация бойкотирует турнир. Так он лишился возможности участвовать в нескольких десятках турниров.

Когда после побега из СССР Корчной продолжил успешно выступать и занимать высокие места в турнирах, его имя стало часто упоминаться в среде антисоветски настроенных эмигрантов. Но сам Корчной себя диссидентом никогда не называл. В книгах и интервью он подчёркивал, что единственной причиной эмиграции для него было желание продолжить профессиональную карьеру шахматиста, а единственной причиной выступлений против СССР, в том числе весьма резких, - давление с советской стороны.

В матче 1984 года играл за сборную мира. В составе сборной Швейцарии десять раз участвовал в Шахматной олимпиаде. Наивысшее достижение швейцарской команды с участием Корчного - 6-е место.

В 1990 году вместе с другими диссидентами, объявленными в своё время врагами Советского Союза, Корчной был реабилитирован, восстановлен в гражданстве. Ему предлагали вернуться, но он категорически отказался, хотя и бывал в России на шахматных турнирах.

Уже в возрасте 80 лет, в 2011 году он выиграл ветеранский турнир в честь 100-летия М. М. Ботвинника.

В память о легендарном шахматисте мы вспоминаем интервью советского гроссмейстера, имевшего швейцарское гражданство, в котором он рассказал "Р-Спорт", чем было вызвано его желание приехать в Россию на турнир в честь столетнего юбилея патриарха советских шахмат Михаила Ботвинника, за что он признателен шестому чемпиону мира, а также о перипетиях матчей за шахматную корону с .

Виктор Львович, для многих поклонников шахмат стало удивлением, что вы в столь почтенном возрасте (Корчному восемьдесят лет) решились приехать из Швейцарии в Суздаль на турнир ветеранов памяти Михаила Ботвинника. Чем было вызвано ваше решение?

Видите ли, дело в том, что если мне больше нечего делать на свете и я отказываюсь от (подобных) приглашений, то мне нужно спокойненко отправляться на кладбище.

- Каковы ваши воспоминания о Михаиле Моисеевиче Ботвиннике, чей столетний юбилей был отмечен 17 августа?

Мы играли не так много и были мало связаны отношениями, поскольку принадлежали к разным поколениям - он мне, скорее всего, был бы за папашу. Но я бы отметил особо, что когда 31 (советский) гроссмейстер подписался под хамским письмом против меня (после эмиграции Корчного в 1975 году), он был единственный (из ведущих шахматистов СССР), кто не сделал этого.

- Как бы вы охарактеризовали его игровой стиль?

Как боевой - он старался искать борьбу любым цветом и против любого противника. И действительно находил возможности бороться и побеждать - и чемпионов мира, и сильнейших гроссмейстеров Советского Союза и Запада.

Если вернуться в 1974 год, то для многих было удивлением, что Анатолий Карпов, прежде чем завоевать право на матч за звание чемпиона мира с американцем Робертом Фишером, провел гораздо более сложный финальный матч претендентов против вас, нежели полуфинальный против Бориса Спасского?

Я ничего не могу сказать по данному поводу, кроме того, что Карпову было труднее по той причине, что в тот момент я уже играл сильнее, чем Спасский.

А что не получилось у вас в тот момент, ведь счет по результативным партиям был минимальным - 3-2 в пользу Карпова?

В том матче Бог выступил против меня. И было договорено советскими (органами), что если я выиграю матч, то буду убит. По-видимому, Бог выступил и пожелал, чтобы я еще десятки лет поиграл в шахматы - вместо того, чтобы быть убитым после выигрыша матча.

1978 год, Багио, матч с Анатолием Карповым за звание чемпиона мира. Вы проигрываете по ходу поединка со счетом 2-5, потом выигрываете три партии подряд и сравниваете счет. Чего не хватило вам в 32-й, заключительной партии, чтобы стать чемпионом мира, ведь вы в тот момент были на подъеме?

Я только что сказал вам кое-что про Бога. И больше я ничего на эту тему говорить не буду.

Некоторое время назад, перед шестидесятилетним юбилеем Анатолия Карпова, я разговаривал с ним. И для меня стали неожиданностью его слова, что после двух столь напряженных и скандальных матчей за звание чемпиона мира вы достаточно быстро восстановили отношения - гораздо раньше, чем все про это узнали...

Карпов сказал, что мы с ним имели отношения раньше, чем другие узнали об этом?

Анатолий Евгеньевич сказал, что, если не ошибаюсь, в 1987 году вы играли в одном турнире в Голландии и в выходной день сошлись за карточным столом и восстановили отношения.

Это неправда, и в карты мы никогда не играли. Карпов никогда правду не говорит. И когда вы ссылаетесь на Карпова, учтите, что он никогда не говорит правду. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

В памяти многих любителей шахмат остались три ваших матча с Карповым - в 1974, 1978 и 1981 годах. А когда, на ваш взгляд, вы достигли максимальной степени расцвета в шахматах?

По всей видимости, в период с 1977 по 1979 годы, когда я выиграл несколько важных матчей.

Я считаю шахматы смесью искусства и спорта. К сожалению, современные компьютерные шахматы не попадают в данный разряд, не имея отношения ни к искусству, ни к спорту. Я очень пессимистичен в отношении компьютерных шахмат.

Если вернуться в семидесятые годы, в матчах с Анатолием Карповым, как считают многие эксперты, против вас работала вся советская машина, весь Советский Союз. Вас называли отщепенцем, беглецом, а что давало вам внутренние силы, чтобы бороться против целой системы?

Против меня работала и побеждала (государственная) система. Вероятно, я черпал силы в чувстве противоречия, которое свойственно моему характеру.

- А не было обиды на страну, в которой вы выросли и представители которой столь негативно относились к вам?

Обида была, и поэтому я уехал из СССР.

В 1975 году вы в Голландии попросили убежища. За шаг до того, как вы открыли дверь в соответствующие органы другой страны, у вас были какие-либо сомнения в своем решении или вы были твердо убеждены, что делаете правильный выбор?

Мое решение - это не просто желание открыть дверь. Человек должен созреть, чтобы принять такое политическое решение. И когда я ехал на турнир в Голландию, я уже был близок к тому, чтобы остаться.

Если оценивать всех чемпионов мира, кого бы вы поставили на первое место или их нельзя сравнивать подобным образом?

Когда в 2001 году многих ведущих - порядка тридцати человек - гроссмейстеров мира попросили ответить на вопрос, кто является сильнейшим шахматистом XX века, я назвал Гарри Каспарова. А остальные люди, причем подавляющим большинством голосов, выбрали Роберта Фишера. Фишер таким образом, признан сильнейшим шахматистом XX века и вообще лучшим в мире. Следовательно, признано, что Фишер превосходит и шахматистов XIX века, являясь сильнейшим шахматистом современности. И я присоединяюсь к этому (коллективному) мнению.

Виктор Корчной - четырехкратный чемпион СССР (в 1960, 1962, 1964, 1970 годах), двукратный победитель межзональных турниров (1973, 1987), матчей претендентов (1977, 1980), пятикратный чемпион Европы. Дважды (1978, 1981) участвовал в финальных матчах за звание чемпиона мира (с Анатолием Карповым), а также в финальном матче претендентов 1974 (также с Карповым). Шестикратный победитель шах матных Олимпиад в составе сборной СССР, заслуженный мастер спорта СССР (1960; звание снято в 1976), победитель около ста международных турниров.